§ Абсолютная монархия в Англии

Завоевание Англии Вильгельмом, герцогом Нормандии, явилось поворотным событием в британской истории, позволившим Англии выйти из тесных рамок изолированного и во многих отношениях провинциального существования. До Нормандского завоевания ни о какой монархии, ни о каком абсолютизме в Англии не могло быть и речи.

Нормандское герцогство возникло в начале X века, когда король тогдашней Франции, один из последних Каролингов, Карл III Простоватый, положил конец уже без малого двести лет терзавшим страну пиратским набегам норманнов (германских племен, населявших территорию современных Дании, Норвегии и Швеции), уступив вождю одной из пиратских банд Роллону территорию, которую он фактически занимал и которая, имея своим центром город Руан, простиралась от реки Эпты до самого моря. Нормандский вождь и его дружина приняли при этом христианство и очень скоро показали себя ревнителями новой веры, основывая новые монастыри и восстанавливая разрушенные.

Графы норманнов, как официально именовались Роллон и его преемники, были вассалами французского короля, но фактически правили своей Нормандией как независимые государи. Не прошло и ста лет, как герцоги Нормандии (этот титул они присвоили себе сами), и их соратники забыли свой язык, исконные традиции, обычаи, переняв язык и нравы той страны, на территории которой они поселились, став самыми деятельными распространителями французской феодальной культуры.

И Роллон, и его преемники проявили большие государственные способности и сумели поставить свою власть на очень большую высоту, что было нелегко в то бурное время, когда феодальный порядок, установленный Каролингами, дробил государственное целое на всё более мелкие и мелкие части, низводя носителя верховной власти в бледный символ уже фиктивного единства. Нормандские герцоги сумели восстановить феодальный порядок в его подлинной политической сущности, вернув его на то место, которое он должен занимать в качестве формы государственного устройства.

 

 

В Нормандии феодальная система управления была более законченной, чем где бы то ни было в феодальном мире, и поэтому являлась совершенным правительственным механизмом в руках нормандского герцога, который в то же время имел полную возможность все ее опасные для верховной власти стороны, не упуская из своих рук судебного верховенства, требуя верноподданнической клятвы от всех свободных людей, чьими бы вассалами они ни были, запрещая своим баронам вести частные войны друг с другом, вступать в соглашения с иноземными государствами в ущерб интересам герцога и чеканить собственную монету. Как и во всех других феодальных государствах, в Нормандии военная служба и другие повинности баронов определялись частным соглашением.

 

Под неограниченным контролем герцога находилась и нормандская церковь, что было фактом весьма необычным в ту эпоху, когда католицизм заявлял в лице папского престола притязания на мировую гегемонию и на полное подчинение себе светской власти. Итак, герцог нормандский был не только феодальным сюзереном, он представлял собой нечто большее, сохраняя в своих руках подлинную верховную власть и осуществляя её всеми возможными способами.

 

И вот эта система была перенесена на английскую землю в ходе Нормандского завоевания. Как известно, Вильгельм Завоеватель, отправляясь в поход на Англию, выставлял себя законным наследником Эдуарда Исповедника, незаконно лишенным англо-саксонской короны вследствие захвата ее узурпатором, коим он объявил Гарольда, избранного королем после смерти Эдуарда, не оставившего потомства. Благословение папы Александра II, приславшего Вильгельму освященное знамя, превращало, в сущности, разбойничье предприятие нормандского герцога в богоугодное дело.

 

Конечно, это была чистейшей воды фикция, прикрывавшая истинный характер экспедиции нормандского герцога и его дружины, и едва ли кто верил ей в Европе. Но интересно, что для Вильгельма эта фикция превратилась в совершенно реальную политическую программу, которую он решил проводить в жизнь неуклонно и с юридической последовательностью, лишь только главные силы англосаксов были разбиты под Гастингсом (шел 1066 год). Сразу после этой победы Вильгельм направился к Лондону и в Вестминстере надел корону англо-саксонских королей с выполнением всех формальностей, соблюдавшихся при коронации предыдущих монархов.

 

Как только эта фикция вылилась в публично-правовой акт, Вильгельм мог почувствовать себя на совершенно твердой юридической почве и смотреть на себя как на законного короля англо-саксов, а самое главное - считать всех, не желавших подчиниться ему, мятежниками, которые заслуживают наказания. Надо сказать, что таковых было достаточно и Вильгельму потребовалось несколько лет упорной и жестокой борьбы, чтобы фактически стать государем своих новых поданных. Этими своими новыми подданными Вильгельм имел твёрдое намерение править как их национальный король, преемник Эдуарда Исповедника.

 

Так, уже в XI веке в Англии закладываются первые истоки абсолютизма, причем необходимо отметить, что абсолютная монархия на Британских островах развивается несколько быстрее, чем во Франции. Это во многом объясняется тем, что на Альбион Вильгельм перенес уже готовую надежную систему феодальной власти. Но самым значительным фактором быстрой эволюции абсолютизма в Англии было то явление, которое так резко различает абсолютную монархию во Франци и в Англии: Вильгельм Завоеватель отверг принцип французских королей, гласивший: "Вассал моего вассала - не мой вассал". Подобно своим англо-саксонским предшественникам, Вильгельм потребовал от всех свободных людей своего королевства присяги на верность вне зависимости от того, в каких поземельных, личных и юрисдикционных отношениях они находились друг с другом. Произошло это в августе 1086 года в Солсбери.

 

Все это производит впечатление, будто произошло не завоевание одного народа другим, а нечто вроде дворцового переворота. Весь персонал высшей светской и духовной власти был замещен завоевателями. Нормандским стал и верхний социальный слой английского общества. Но и нормандцы, и англосаксы, все они в равной мере были подданными нового английского короля и все обязаны были отвечать за свои земли натуральными и денежными повинностями в пользу государства. Если нормандский герцог вступил в права и обязанности английского короля, то его сподвижники, получившие большие поземельные пожалования, вступили в права и обязанности тех английских магнатов, конфискованные поместья которых им достались. Большинство же менее значительных землевладельцев были все те же прежние глафорды, утвержденные в своих правах Вильгельмом после того, как они изъявили ему свою покорность.

 

Таким образом, и в политическом, и в социальном отношении Нормандское завоевание очень не походит на обычное, которое обыкновенно производит резкие перемены в строе завоеванного государства, навязывая народу новую власть с другими интересами. Тем не менее, именно Нормандское завоевание сыграло в истории Англии такую важную роль, которая редко выпадает на долю самым настоящим и даже самым беспощадным завоеваниям.

 

Сама лояльность Вильгельма явилась чрезвычайно важным фактом в политической эволюции Англии. Выступая в качестве законного преемника английских королей и твердо решив "править по законам Эдуарда Исповедника" посредством уже существовавших англо-саксонских учреждений, Вильгельм вливал новую жизнь в приходившие в упадок политические формы. Укрепляя центр, он приводил в живую связь с ним области и ставил на твёрдую почву государственность, чем укреплял, прежде всего, собственное положение. Национальная политика, отвечавшая интересам коренного населения, обеспечивала народную поддержку новой власти. Судебные доходы и поземельный налог ставили короля в независимое от феодальных элементов положение.

 

Безусловно, большое и особое значение нужно уделить событию 1086 года в Солсбери: здесь клятву верности принесли все свободные жители Англии, они клялись Вильгельму быть верными против других людей, всех без исключения. С этого момента военная повинность в государстве стала только королевской службой. Этим раз и навсегда была предотвращена возможность явлений, подобных тем, какие наблюдались во Франции, где крупные вассалы короля имели под собой целые массы подвассалов, приносивших им клятву верности против всех других людей, в том числе и против короля, обязанных нести военную службу только своим непосредственным сюзеренам и выступавших под их знаменами против самого короля, с которым их не связывали никакие феодальные узы, который был для них практически посторонним, третьим лицом.

 

В 1085 году Вильгельм объявил себя верховным собственником всей земли в королевстве. Этот вопрос ему удалось решить с удивительной последовательностью, потому что благодаря конфискациям через руки короля прошла едва ли не вся территория завоеванной Англии; из этого огромного земельного фонда он передал значительную часть своим сподвижникам, определенное количество земли взял себе, а остальное возвратил прежним хозяевам, когда они признали его своим государем. Таким образом, все держатели земли получили свои владения из рук короля. Столь четкое проведение феодального принципа в сфере поземельных отношений возможно лишь искусственным путем и только людьми с выработанной теорией. В этом отношении Англия эпохи Вильгельма Завоевателя является самой феодальной страной во всей Европе.

 

Следует принять во внимание еще одно обстоятельство, сделавшее феодализм неопасным для королевской власти и представляемого ею государственного порядка: как ни обширны были владения некоторых феодалов, состоя иногда из сотен поместий, земли эти не представляли собой сплошных территорий и не могли превратиться в настоящие княжества, как это часто случалось во Франции. Что касается экономического развития Англии, то, оказывается, той правительственной опекой, которой занимались Генрих IV, кардинал Ришелье и Генеральный контролер финансов Кольбер, не брезговал и английский монарх. Зимой 1085 года Вильгельм принимает знаменитое решение: переписать всю Англию. Королевские посланцы по всей стране проводят расследование через присяжных (шерифа графства, баронов, священника, старосты и шести вилланов из каждой деревни), которые под присягой давали показания о том, "как называется данное поместье, кто держал его при короле Эдуарде (король Гарольд совсем вычёркивается из истории как узурпатор), сколько плугов на домене, сколько у людей; сколько вилланов, сколько рабов, сколько свободных людей; сколько леса, сколько луга, сколько пастбища, сколько мельниц, сколько рыбных прудов; сколько всего этого прибавилось или убавилось, сколько всё это давало прежде и сколько дает теперь; сколько имел здесь свободный человек и сколько имеет теперь; и все это в трех видах: во время короля Эдуарда; в то время, когда это поместье дал король Вильгельм, и как оно есть в настоящее время; и может ли оно давать больше, чем дает теперь".

 

Полученные таким путем результаты сводились, и в 1086 году была составлена знаменитая во всей средневековой Европе "Книга страшного суда", представляющая собой сокровищницу самых реальных сведений по аграрной, хозяйственной и социальной истории Англии. Такая "Великая перепись" могла быть выполнена только в государстве с могущественной центральной властью. Современников даже несколько шокировала крайняя обстоятельность тех сведений, которые хотел получить через своих посланцев Вильгельм: "...ни одного даже быка, ни одной коровы, ни одной свиньи он не оставил, чтобы не занести их в свою опись".

 

На протяжении всего правления Вильгельма ему постоянно приходилось подавлять сопротивление баронов. Эта борьба королевской власти с феодалами проходит красной нитью через царствование ближайших соратников Завоевателя, его сыновей Вильгельма II Рыжего (годы правления 1087-1100) и Генриха I (1100-1135). Конечно, в этот период говорить об абсолютизме еще рано, но обращает на себя правление Вильгельма II, безгранично использовавшего свою власть. Подобный деспотизм мы встречаем и у французских монархов.
2-й Вестминстерский статут логически вытекал из предыдущего документа. Он значительно увеличил возможности огораживания земли для лордов, распространив их земельные права на участки соседей – рыцарей и свободных держателей. Кроме того, новый закон установил круговую поруку для борьбы с нарушителями прав лордов, что красноречиво говорит о том, какие бурные формы борьбы против огораживаний существовали уже в XIII веке.

Через два столетия положение стало критическим, "овцы съели Англию", как только огораживания вошли в свою наивысшую стадию; массовое разведение овец, массовое превращение пашни в пастбища, депопуляция населения, разорение сел и деревень - таковы результаты столь прибыльного для одних и убыточного для других процесса. Огораживания, пошатнувшие устои феодального способа производства, не могли не возбудить тревоги в королевском правительстве. Крестьянство, платившее большую часть государственных налогов, составлявшее основные контингенты английской пехоты, прямо на глазах приходило в упадок. Первые признаки беспокойства и стремления затормозить процесс огораживания можно заметить уже у королей династии Йорков.

Так, Эдуард IV принимает жалобы крестьянских общин на захват лордами земельных угодий. Ричард III, будучи в Кенте, издал особую прокламацию в 1483 году к жителям этого графства, в которой обещал неприкосновенность владений для всех держателей и фермеров, предлагая им свободно обращаться с жалобами к королю. По-видимому, Ричард III собирался заняться вопросом упрочения положения держателей земель в масштабе всего королевства. По крайней мере, вопрос этот предполагалось включить в повестку дня парламента 1484 года. В проекте речи, подготовленном канцлером к открытию сессии парламента, содержалось место, в котором король обращал внимание представителей обеих палат на опасность огораживаний. Однако перед самым выступлением это место было вычеркнуто из текста. Непрочность положения Ричарда III, узурпировавшего трон, заставила короля отложить решение этого вопроса, что, однако, не спасло его от восстания феодалов, при котором Ричард погиб (1485 год), уступив место более счастливому сопернику - Генриху Тюдору, графу Ричмондскому. Новая династия Тюдоров, поднявшаяся из хаоса войны Алой и Белой розы, добила феодальную знать.

Опираясь на массу мелкого и среднего дворянства, находясь в тесном союзе с городской буржуазией, Тюдоры установили абсолютную монархию в Англии и своей политикой способствовали быстрому росту капитализма. Однако именно этой династии, несмотря на всю ее связь с новым дворянством и буржуазией, пришлось особенно много заниматься законодательством по вопросу ограничения огораживаний.

Хотя новое дворянство было сильно заинтересовано в дальнейшем огораживании, Генрих VII, первый Тюдор в 1488-1489 годах издал два статута о восстановлении пашни в границах 1485 года, восстановлении ферм и прекращении огораживаний на острове Уайн. Кстати, последнее распоряжение в противоположность многим другим было выполнено, так как дело касалось обороноспособности Англии. Этих мер, конечно, было мало, поэтому аналогичную аграрную реформу проводит Генрих VIII. Статут 1514 года запретил укрупнение ферм, в 1515 году король издает еще два указа, ограничивающих огораживания. В это время канцлером Англии становится кардинал Томас Вулси. Он повёл ещё более решительную политику и в 1517 году создал комиссии по расследованию дел об огораживаниях; в 1518 году выходит его прокламация, предписывающая всем огораживателям уничтожить изгороди в течение 40 дней или же уплатить крупный штраф в сотню фунтов. Аналогичные прокламации выходили еще в 1526 и 1529 году.

Правление кардинала Вулси, ведшего столь энергичную борьбу с огораживаниями, вызвало сильнейшее недовольство аристократии, что наряду с другими обстоятельствами способствовало падению канцлера. Лишь через полтора десятка лет новый правитель Томас Кромвель добился проведения акта относительно ферм и овцеводства. В этом документе указывалась опасность чрезмерного развития овцеводства и сокращения пашни, откуда вытекало разрешение иметь не более двух ферм и 2000 овец, хотя допускались некоторые исключения. В 1536 году был издан новый указ, призывавший соблюдать предыдущие постановления. Расследование дел об огораживаниях теперь было возложено на королевских чиновников, а штрафы шли прямо в королевскую казну.

Все эти аграрные законы были по сути своей реакционны, так как были порождены страхом феодального государства перед начавшимся крушением основ феодализма. В этом отношении показателен тот факт, что все перечисленные статуты проходили через парламент, где преобладали представители старого дворянства, противившиеся огораживаниям. Но в это время в графствах уже фактически господствовала буржуазия, которая благодаря наличию денег и своей роли в местном управлении могла в значительной степени нейтрализовать действие навязанных ей статутов.

Да и аграрная политика Тюдоров тоже была весьма противоречивой: с целью увеличения доходов правительство начало секуляризацию и распродажу церковных земель, покупателями которых стали те же буржуа и чиновничество. В промышленности капиталистические отношения вообще давно взяли верх. Сукноделие, до XV века будучи исключительно городским ремеслом, быстрыми темпами превратилось в отрасль сельской промышленности, из которой потом вырастает рассеянная мануфактура - первая форма, в которой капитал подчиняет себе производителя.

В течение всего XVI столетия Тюдоры упорно пытались помочь цеховым организациям в борьбе с мануфактурами, но повернуть историю вспять или даже хотя бы затормозить ее на месте было невозможно, и абсолютизм доживал свое последнее столетие. Поощряя строительство торгового флота, развитие купечества, учредив колониальную Ост-Индскую компанию, Тюдоры уже не сопротивлялись наступавшему со всех сторон капитализму.