На сцене — обыкновенная театральная комната с тремя стенами, окном и
дверью. У стола с сосредоточенным видом сидят Мистики обоего пола в
сюртуках и модных платьях. У окна сидит Пьеро в белом балахоне. Мистики
ждут прибытия Смерти, Пьеро ждет прихода своей невесты Коломбины,
Неожиданно и непонятно откуда появляется девушка необыкновенной
красоты. Она в белом, за плечами лежит заплетенная коса. Восторженный
Пьеро молитвенно опускается на колени. Мистики в ужасе откидываются на
спинки стульев:
«Прибыла! Пустота в глазах ее! Черты бледны как мрамор! Это —
Смерть!» Пьеро пытается разубедить Мистиков, говоря, что это Коломбина,
его невеста, однако Председатель мистического собрания уверяет Пьеро,
что он ошибается, это — Смерть. Растерянный Пьеро устремляется к
выходу, Коломбина следует за ним. Появившийся Арлекин уводит Коломбину,
взяв ее за руку. Мистики безжизненно повисают на стульях — кажется,
висят пустые сюртуки. Занавес закрывается, на подмостки выскакивает
Автор, который пытается объяснить публике сущность написанной им пьесы:
речь идет о взаимной любви двух юных душ; им преграждает путь третье
лицо, но преграды наконец падают, и любящие навеки соединяются. Он,
Автор, не признает никаких аллегорий… Однако договорить ему не дают,
высунувшаяся из-за занавеса рука хватает Автора за шиворот, и он
исчезает за кулисой. Занавес раскрывается. На сцене — бал. Под звуки
танца кружатся маски, прогуливаются рыцари, дамы, паяцы. Грустный
Пьеро, сидя на скамье, произносит монолог: «Я стоял меж двумя фонарями
/ И слушал их голоса, / Как шептались, закрывшись плащами, / Целовала
их ночь в глаза. / …Ах, тогда в извозчичьи сани / Он подругу мою
усадил! / Я бродил в морозном тумане, / Издали за ними следил. / Ах,
сетями ее он опутал / И, смеясь, звенел бубенцом! Но когда он ее
закутал, — / Ах, подруга свалилась ничком! / …И всю ночь по улицам
снежным / Мы брели — Арлекин и Пьеро… / Он прижался ко мне так нежно, /
Щекотало мне нос перо! / Он шептал мне: «Брат мой, мы вместе, /
Неразлучны на много дней… / Погрустим с тобой о невесте, / О картонной
невесте твоей!» Пьеро грустно удаляется. Перед зрителями одна за другой
проходят влюбленные пары. двое, вообразившие, что они в церкви, тихо
разговаривают, сидя на скамье; двое страстных влюбленных, их движения
стремительны; пара средневековых любовников — она тихо, как эхо,
повторяет последние слова каждой его фразы. Появляется Арлекин: «По
улицам сонным и снежным / Я таскал глупца за собой! / Мир открылся очам
мятежным, / Снежный ветер пел надо мной! /… Здравствуй, мир! Ты вновь
со мною! / Твоя душа близка мне давно! / Иду дышать твоей весною / В
твое золотое окно!» Арлекин выпрыгивает в нарисованное окно — бумага
лопается. В бумажном разрыве на фоне занимающейся зари стоит Смерть — в
длинных белых одеждах с косой на плече. Все в ужасе разбегаются.
Неожиданно появляется Пьеро, он медленно идет через всю сцену,
простирая руки к Смерти, и по мере его приближения ее черты начинают
оживать — и вот на фоне зари стоит у окна Коломбина. Пьеро подходит,
хочет коснуться ее руки — как вдруг между ними просовывается голова
Автора, который хочет соединить руки Коломбины и Пьеро. Внезапно
декорации взвиваются и улетают вверх, маски разбегаются, на пустой
сцене беспомощно лежит Пьеро. Жалобно и мечтательно Пьеро произносит
свой монолог: «Ах, как светла та, что ушла / (Звенящий товарищ ее
увел). / У пала она (из картона была). / А я над ней смеяться пришел. /
И вот стою я, бледен лицом, / Но вам надо мной смеяться грешно. / Что
делать! Она упала ничком… / Мне очень грустно. А вам смешно?»
