Поместье Манилова – парадный фасад помещичьей России. Претензии на
изысканность, образованность, утонченность вкуса еще более подчеркивает
внутреннюю простоту обитателей усадьбы. В сущности, это декорация,
прикрывающая скудость. Бесхозяйственность Манилова открывается нам еще
по дороге в усадьбу: все безжизненно, жалко, мелко. Пейзаж Маниловки не
лучше. Иронически обыграна Гоголем и само название деревни: «…Маниловка
не многих могла заманить своим местоположением». Печать серости,
скудности, неопределенности цвета лежит на всем, что окружает Манилова:
серый день, серые избы. В доме у хозяев тоже все неопрятно, тускло:
шелковый капот жены бледного цвета, стены кабинета выкрашены «какой-то
голубенькой краской, вроде серенькой»…
Обстановка всегда рельефно характеризует героя. У Гоголя
этот прием доведен до сатирического заострения: его герои погружены в
мир вещей, их облик исчерпывается вещами. Во втором томе «Мертвых душ»
Гоголь открывает нам один из излюбленных им приемов характеристики
персонажа: «Чичиков с любопытством рассматривал жилище этого…человека,
думая по нем отыскать свойства самого хозяина, как по оставшейся
раковине заключает об устрице или улитке, некогда в ней сидевшей и
оставившей свое отпечатление».
В главе о Манилове «раковина» особенно важна, так как
характер героя не определен, не уловим. В Манилове нет живых желаний,
той силы жизни, которая движет человеком, заставляет его совершать
какие-то поступки. В этом смысле Манилов, не смотря на живость манер и
любезное щебетание в разговоре, - мертвая душа, «не то, не се, не в
городе Богдан, ни в селе Селифан». Недаром Гоголь в авторской
характеристике прямо говорит, что от Манилова «не дождешься никакого
живого или даже заносчивого слова», что, поговорив с ним, «почувствуешь
скуку смертельную».
Но Манилов ведь не только скучный собеседник, а и помещик,
совершенно равнодушный к судьбам крестьян. Автор подсказывает нам, что
должно было бы занимать Манилова, если бы он был бы живым человеком:
«Зачем, например, глупо и бес толку готовиться на кухне? Зачем довольно
пусто в кладовой? Зачем воровка ключница? Зачем не чистоплотны и
пьяницы слуги? Зачем вся дворня спит не милосердным образом и
повесничает все остальное время?».
Какие же у Манилова чаще всего встречаются в слова в речи?
Любезная позвольте да неопределенные местоимения и наречия:
какой-нибудь, этакое, какое-то, этак… Эти слова придают оттенок
неопределенности всему, что говорит Манилов, создают ощущение смысловой
бесплодности речи: «Как было бы в самом деле хорошо, если бы жить этак
вместе, под одной кровлею, или под тенью какого-нибудь вяза по
философствовать о чем-нибудь…».
Соседство глав у Гоголя значимо. Парадные фасады и глухие
углы поместной России схожи. Небрежность Манилова и аккуратность
Коробочки, восторженная наивность одного и упрямая подозрительность
другого, беспечность бескорыстного «философа» и настойчивая мелочность
«скопидомки» сталкиваются автором как откровенные антиподы. Вместе с
тем эти отличия не снимают общей тени мертвенности с владельцев обеих
усадеб. Разговор Манилова и Чичикова о продаже Мертвых душ, как
недоумение, Коробочки при торге, свидетельствует о не самостоятельности
и потому страхе Манилова, который при всей своей «изысканности» в этом
диалоге столь же не далек, как и коробочка.
Несоответствие упрямой неподвижности Коробочки и энергичного
напора Чичикова комично. Он изобретателен в своих разъяснениях и
предложениях, подвижен, ловок. Он соблазняет Коробочку прибыльностью
«дело», ласково уговаривает, грозит, умоляет, обещает… Но Коробочка,
привыкшая только к автоматическим, известным ей действием, не может
решится на не знакомое дело и в ответ на разнообразные реплики Чичикова
твердит одно: «Ведь я мертвых еще никогда не продавала». Обещание
Чичикова лишь пугает ее. Страх перед неизвестным и боязнь продешевить в
сочетании с глупостью образует глухую стену упрямства, а которую
Чичиков бы расшибся бы, если бы не пообещал бы в конце концов
содействие в «казенных подрядах».
